— Вопрос доходности государственных активов становится более актуальным в условиях растущих расходов бюджета. Какой позиции придерживается Минфин при управлении такими активами?

— Первое и самое главное — государство должно осознанно владеть своими активами. В собственности у государства не должно быть «случайных» активов, мы должны понимать, для чего нужен каждый объект. Вариантов по большому счету может быть только два. Первый — государство владеет имуществом, которое необходимо для выполнения государственных функций. Например, здание Минфина нужно для размещения госслужащих. Второй вариант — имущество, которое сохраняется в госсобственности без явной цели, нужно вовлекать в оборот. В первую очередь путем прямой продажи активов, когда Росимущество выставляет объекты на торги.

В последние годы мы делаем успехи в этом направлении: Госдума поддержала нас и упростила порядок продажи малоценного имущества стоимостью менее 100 млн руб. Раньше, чтобы продать полуразрушенный сарай глубоко в лесу, нужно было решение председателя правительства, теперь Росимущество формирует перечень такого имущества и решения по нему принимаются приказом Минфина. По более дорогому имуществу действует прежний порядок — требуется распоряжение правительства.

Есть ситуации, когда продажа активов нецелесообразна: государству выгоднее вовлекать объекты в оборот через аренду. Например, здание ГУМа находится в федеральной собственности и мы не собираемся его пока продавать — но, как видите, в нем активно работают предприниматели. Доступные для аренды объекты федеральной собственности можно увидеть на портале Росимущества.

Третий способ вовлечения объектов в оборот — через институты развития, а именно ДОМ.РФ. Речь идет об объектах, которые требуют предпродажной подготовки: сначала нужно найти участок, провести работу по разметке границ, вывести сети, инвестировать — и только тогда продать объект по более высокой цене. Так государство получает больше денег.

Сейчас мы завершаем работу по уточнению целевых функций объектов в госсобственности и сможем принимать более эффективные решения по управлению имуществом. За прошлый год Росимущество определило целевые функции по 98% объектов недвижимости казны и 87% земельных участков. В прогнозный план приватизации включено 184 хозяйственных общества, из них 102 с целевой функцией «продажа» и 82 вертикально интегрированных структуры. В 2024 году продано 27 хозяйственных обществ, еще 21 — в 2023 году. По 54 проводятся приватизационные мероприятия (оценка, торги и так далее).

Мы придерживаемся позиции, что государству ничего лишнего не нужно — и в первую очередь это относится к имуществу, которое возвращено в казну на основании судебных решений. Как правило, это коммерческие объекты в виде зданий или предприятий. Мы стараемся продать их как можно скорее.

— Несмотря на усилия Минфина по избавлению от лишних активов, в казну поступают новые — и иностранные, когда государство становится временным управляющим, и российские, которые изымаются по судебным решениям. Как Минфин балансирует между усилением госрегулирования и сохранением рыночных принципов?

— Вы упомянули два случая. В первом государство в лице Росимущества получает активы во временное управление по так называемому 302-му указу. Наиболее известные примеры — «Балтика», «Фортум», «Юнипро». Передача активов во временное управление государства происходит по нескольким причинам: например, было доказано, что иностранный собственник направлял заработанные в России средства на поддержку ВСУ. Наиболее распространены случаи отказа собственников от управления, из-за чего были риски приостановки производства и увольнения сотрудников — оснований для изъятия собственности при этом не было. В таком случае принималось компромиссное решение: с одной стороны, права собственности не нарушались, с другой стороны, мы подхватывали управление — компания продолжала действовать, люди продолжали работать.

Второй случай связан с работой прокуратуры, когда ведомство в рамках процессуальной деятельности по разным основаниям — обычно коррупционные основания или связанные с нарушением закона об иностранных инвестициях (57-ФЗ) — обращается в суд для изъятия активов в госсобственность. Но все активы, которые были изъяты в казну, возвращаются в оборот. Исключение составляют только стратегические активы, что объясняется условиями военной операции. Большинство же объектов выставляется на продажу. Недавно по отдельному решению правительства совершена сделка по приватизации крупного актива и в федеральный бюджет дополнительно поступило 34,79 млрд руб.

Также в завершающей стадии находится сделка по продаже шести компаний химической отрасли в рамках отдельного распоряжения правительства РФ по начальной цене 37,9 млрд руб. АО «Волжский Оргсинтез», АО «Метафракс Кемикалс», ООО «ГБХ Бор», ООО «НПП Силика», ООО «Фининвест», ООО «Радамант» будут проданы на закрытом аукционе — при этом предъявлены инвестиционные условия по развитию бизнеса компаний с учетом текущих потребностей отрасли по импортозамещению отдельных видов продукции.

— Есть ли потребность в законодательном оформлении деприватизации таких специфичных активов — на случай, если прежний собственник найдет основания для оспаривания права собственности нового?

— Минфин не формирует каких-либо планов по деприватизации. Неэффективный частный собственник рано или поздно потеряет эту собственность, и она перейдет к более эффективному. Что касается возвращенных по судебным решениям активов в казну, прокуратура обращает взыскание на имущество, которое было неправильно приватизировано. В прошлом году у РСПП возник вопрос, как урегулирован вопрос с ответственностью собственников за ошибки прежних владельцев. Президент поручил изучить вопрос, и сейчас идет работа над этим.

В остальном у собственников есть правовые механизмы для отстаивания своих прав. После того как Генпрокуратура подает в суд иск об истребовании имущества в пользу государства и суд удовлетворяет его, собственник может оспорить решение. Например, собственникам Ивановского завода тяжелого станкостроения удалось отменить решение суда о деприватизации завода — второй арбитражный апелляционный суд 10 сентября 2024 года отменил решение арбитражного суда Ивановской области от 27 марта 2024 года. Ряд случаев дошел до Верховного суда. Мы ждем решения Конституционного суда и будем выстраивать работу исходя из него.

— В течение какого срока изъятые по судебным решениям активы все-таки остаются в госсобственности?

— Мы стараемся сделать это как можно скорее, но процесс трудоемкий. Во-первых, нужно решение президента или правительства по активам, затем нужно подготовить их к продаже. У всех этих компаний очень сложная структура собственности — у одного предприятия может быть 120 юрлиц. Нам нужно оптимизировать структуру, затем произвести оценку каждого актива и определить начальную цену — на это уходит несколько месяцев. Затем Росимущество должно проверить итоги оценки и объявить конкурс. Не всегда имущество продается с первого раза, может потребоваться второй и третий аукцион. Время отнимают и дискуссии по некоторым активам внутри правительства — нужно ли оставлять его в госсобственности для выполнения каких-то целей. В среднем на вовлечение активов в оборот уходит год.

— Минфин в рамках подкомиссии по иностранным инвестициям также занимается рассмотрением сделок по уходу иностранцев из российских активов. Чем объясняется недавнее повышение стоимости такого ухода?

— Минфин нельзя не заподозрить в том, что мы хотим собирать побольше средств в бюджет, но решение повысить дисконт на продажу актива и добровольный взнос в бюджет связано с геополитической динамикой. Мы видим, что отношение к российским активам за рубежом во многих «недружественных» странах ужесточается: участились случаи конфискации, направления доходов от этих активов на помощь Украине. Соответственно, и у нас было принято решение применять более жесткие подходы к владельцам иностранных компаний, которые хотят уйти. Опять же, мы никак не ущемляем компании, которые хотят работать в РФ. Они могут даже выводить дивиденды.

— На счета типа С?

— Нет. Если компания работает нормально, продолжает завозить компоненты для выпуска продукции, поддерживает производственные мощности и условия труда, обеспечивает необходимое программное обеспечение, то возможность получать дивиденды есть без применения счетов типа С. Много решений уже принято, но называть компании мы не можем.

— Как изменился объем работы подкомиссии правительственной комиссии по инвестициям — стало ли меньше заявок со стороны иностранных владельцев?

— Полномочия комиссии и перечень ее функций постоянно расширяются, поэтому объем работы остается большим. С марта 2022 года все сделки с иностранными активами по указу президента должны получать разрешение подкомиссии, но некоторые значимые действия сразу не были учтены — сейчас мы видим, что они прошли без согласования подкомиссии. При этом есть сделки, которые, наоборот, не требуют рассмотрения: если иностранец покупает или продает жилую недвижимость в России, пусть покупает, по таким сделкам принимается общее решение.

— Есть ли еще решения, которые можно делегировать или автоматизировать?

— У комиссии нет никакого уровня ниже, поэтому делегировать решения невозможно. Есть порядка десяти видов сделок, по которым подкомиссия не усматривает никаких рисков, и по ним принимается общее решение. В остальном важно понимать, что решения подкомиссии — это не госуслуга. Это исключения из запретов, которые определены указами президента, но, по его же словам, если для российской экономики важно принять исключительное решение, то в рамках подкомиссии это возможно. Поэтому каждая сделка рассматривается отдельно — с учетом того, какое влияние сделка окажет на экономику.

— Недавно Минфин сообщил о подготовке новой концепции управления госимуществом. Какие идеи вы в нее закладываете?

— Мы не планируем ничего радикально менять в новой концепции. Ключевые идеи сохранятся — каждый объект должен вовлекаться в оборот, если не доказано, что он нужен казне. Это немного презумпция виновности правообладателей, которые пользуются имуществом: если они доказывают, что оно им нужно, то оно сохраняется в собственности, если не доказывают, значит, имущество надо вовлекать в оборот. При этом не обязательно речь идет о продаже: мы часто видим активы, которые можно было бы и продать, но они приносят такие дивиденды, что при нынешней конъюнктуре нам выгоднее сохранять активы в собственности. То же самое касается доходов с ренты. Минфин, как любая корпорация, принимает решения исходя из их эффективности.

— По эффективности госкомпании часто уступают рыночным, что также связано с их обязанностями по выполнению государственных задач. Как Минфин оценивает работу госкомпаний с учетом их двойственной функции — и усиления требований к госАО по участию в нацпроектах?

— Как и любой акционер или инвестор, государство заинтересовано в повышении эффективности использования своих активов — в отношении коммерческих компаний эффективность имеет универсальное денежное выражение в виде прибыли. Но при этом институциональная специфика государства как собственника заключается в необходимости осуществления своих функций, а также использования имеющихся в распоряжении государства ресурсов и активов в общественных интересах. То есть необходимо находить баланс между коммерческими и общественными интересами.

Для этого Минфин в 2020 году спроектировал систему оценки ключевых показателей эффективности (КПЭ) деятельности компаний с госучастием и институтов развития на основе двух групп показателей: финансово-экономические КПЭ, характеризующие прибыльность и финансовую устойчивость деятельности компаний, и отраслевые КПЭ, связанные с влиянием компаний на развитие отраслей и достижение наццелей. Эта система является фундаментом мотивации их менеджмента, вознаграждение которых на 30–50% состоит из годовой премии за достижение КПЭ. Такая система оценки работы госАО действует уже три года и кажется нам достаточно сбалансированной.

Сейчас для крупнейших компаний с госучастием также вводится система достижения функциональных КПЭ, связанных с реализацией особых значимых проектов. Эти проекты должны оказывать существенное влияние на экономику России, на достижение национальных целей, являться амбициозными, напряженными задачами для компаний с госучастием вне рамок их обычной операционной деятельности.

Дополнительно к этой работе мы завершаем работу в рамках «директивной гильотины» по директивам правительства за 2010–2023 годы — мы предлагаем снять с контроля около 60 директив. То есть компаниям не нужно будет реализовывать некогда установленные задачи, которые утратили актуальность или прямо противоречат действующим нормативным актам. Это позволит сконцентрировать их ресурсы на актуальных задачах.

— Недавно правительство также пересмотрело подход к стратегиям развития госкомпаний…

— Действительно, издано распоряжение правительства, предусматривающее новый подход к разработке и утверждению стратегий развития госАО. До принятия новой методики все крупные компании обязаны были согласовывать свои долгосрочные программы развития с правительством. По нашему мнению, наличие обязательного согласования стратегии превращает этот вопрос в директивный, снижает оперативность принятия решений и ответственность менеджмента за планирование и результат. По новому порядку органы власти будут рассматривать проекты стратегий, давать замечания и предложения, но принимать решения об учете этих замечаний и утверждать стратегии будут советы директоров.

Новый подход позволит сфокусировать акционерный и правительственный контроль на результатах деятельности госАО, а не на определении путей их достижения. В отношении отдельных крупнейших организаций контроль будут проводить в том числе контрольно-ревизионные управления Казначейства. В прошлом году мы уже провели пилотный аудит ДПР с привлечением специалистов Казначейства — их анализ не уступает по качеству работе аудиторских и консалтинговых компаний.

— Многие госкомпании до сих пор владеют большим количеством непрофильных активов. Буден ли ускорен процесс вывода таких активов на рынок?

— В прошлом году правительство утвердило новые методические рекомендации по отчуждению непрофильных активов госкомпаний. Мы упростили процедуру определения профильности активов, уточнили критерии признания активов непрофильными. Это ускорило вывод активов на рынок. Тем не менее с момента выявления до реализации непрофильный актив часто находится в роли нелюбимого дитяти в госкомпаниях — в части затрат на содержание, ремонты и обслуживание. Поэтому нужно и дальше сокращать сроки реализации непрофильных активов.

Сейчас в Минфине работает Межведомственная комиссия по мониторингу реализации непрофильных активов госкомпаниями: по сравнению с 2022 годом в 2023 году доля госАО, которые выполнили план по отчуждению непрофильных активов, выросла на 43%. В целом можно сказать, что за более чем десять лет работы в этом направлении основная масса балласта в активах госкомпаний сокращена. Многие из них докладывают о завершении работы.

— Цифровизация госуправления стала одной из приоритетных задач государства. Как Минфин планирует использовать цифровые технологии для повышения эффективности управления остальным госимуществом?

— Мы оцениваем уровень цифровизации сферы управления имуществом в регионах и муниципальных образованиях как довольно низкий. Чтобы повысить эффективность управления имуществом, в августе этого года Росимущество предложило создать Единую цифровую платформу в сфере управления государственным и муниципальным имуществом (ЕЦП). Она должна включать систему учета движимого и недвижимого имущества всех публичных собственников, единый государственный портал по управлению публичным имуществом, маркетплейс для имущества, доступного к вовлечению в хозяйственный оборот.

В первую очередь речь идет, конечно, об учете всего имущества — причем не только имущества в казне, но и того, которое передано в управление или ведение другим ведомствам. Важно синхронизировать все ведомственные системы между собой, чтобы мы видели, что, например, судебные приставы изъяли какое-то имущество по решению суда. Второе — мы хотим сделать видимыми все взаимоотношения, связанные с арендой: договоры, их возобновление, поступление платежей за использование имущества и так далее.

Минфин поддерживает инициативу Росимущества, но, прежде чем приступить к ее реализации, нам потребуется разработать концепцию, финансово-экономическое и технико-экономическое обоснования создания ЕЦП, а также подготовить изменения в законодательство РФ. Также нужно проанализировать возможность реализовать проект на платформе «Гостех», где уже создается цифровая платформа «Управление имуществом».

— Под Минфином создаются две информсистемы для работы с госимуществом — ЕЦП при Росимуществе и «ГИС.Торги» при Казначействе. Как будут взаимодействовать эти системы между собой?

— Единая цифровая платформа и «ГИС.Торги» направлены на решение задач с учетом полномочий ведомств и не дублируют друг друга. ЕЦП касается всего, что связано именно с управлением имуществом, «ГИС.Торги» — всех продаж. То есть пока имущество находится в казне, оно будет учитываться на единой цифровой платформе, как только имущество выставляется на продажу — им занимаются «ГИС.Торги». Тут будет происходить заключение сделок с государственным и муниципальным имуществом, подписание документов о приемке и формирование информации об оплате по сделкам с имуществом. Смысл в том, чтобы проследить, что происходит после продажи активов: поступление денег в бюджет, исполнение инвестусловий и так далее.

— Какие последствия могут быть из-за того, что сейчас этот этап не прослеживается?

— Мы ориентируемся на позицию Казначейства, которое указывает на ситуации, когда деньги до казны не доходят. И конечно, мы должны полностью исключить такие ситуации именно через переход на электронное взаимодействие.

— Главный барьер для повышения прозрачности торгов госактивами — отсутствие единых правил их реализации. Проблемой унификации торгов в правительстве занимаются с 2014 года — какие препятствия остаются для принятия законопроекта, когда главенствуют идеи цифровизации?

— Мы надеемся, что законопроект об унификации торгов будет принят в ближайшее время. Документ разрабатывается ФАС с нашим участием. Минфин также выступает за включение в законопроект положений об использовании «ГИС.Торги» при реализации государственного и муниципального имущества, в том числе в части регистрации на электронных площадках через «ГИС.Торги», подписания договоров и актов приема-передачи и формирования документов об оплате по сделкам с имуществом.

Впрочем, мы уже движемся по пути цифровизации торгов. Например, аналогичные положения по цифровизации вошли в разработанные Минфином проекты, предметом которых являются торги в рамках Закона о приватизации, Земельного кодекса, торги конфискатом. Аналогичный механизм с сентября 2024 года уже реализуется при реализации конфискованного имущества, вещдоков стоимостью до 10 тыс. руб.

— Одна из проблем казны — расходы на обслуживание как раз малоликвидных активов. Какие механизмы сейчас разрабатываются для оценки и вывода их на рынок?

— У нас есть разные способы реализации таких активов. В этом году были внесены изменения в закон о приватизации, предусматривающие новый способ продажи — по минимально допустимой цене и с более длительным сроком экспозиции актива (до 50 дней), то есть в течение этого срока потенциальные покупатели могут давать свои предложения по цене. При этом начальная цена таких активов не превышает 10% от начальной цены ранее не состоявшихся торгов. Полезным оказался опыт работы с регионами: как известно, Росимуществу не хватает штата для выявления имущества в регионах и муниципалитетах, но на местах такие возможности есть. Поэтому мы провели эксперимент в Ярославской области: Росимущество сформировало перечень федерального имущества в неудовлетворительном состоянии, далее с участием региональных и муниципальных властей мы проверили эти объекты физически. Перечень объектов вынесли на правительственную комиссию под руководством вице-премьера Марата Хуснуллина: комиссия рассматривала вопрос об изъятии такого имущества из собственности правообладателя и его дальнейшем перераспределении или вовлечении в хозяйственный оборот. Сейчас такая работа распространена на другие регионы.

В Минфине при этом появилась межведомственная комиссия, которая занимается именно малоликвидными активами. Росимущество также определяет объекты, которые не вовлечены в казну, из них выделяются активы, которые никому не нужны. Дальше совместно с регионами принимаем решение: передать эти активы на региональный уровень, чтобы ликвидировать их или вовлечь в оборот, либо это специфичные объекты — например, химические отходы. Тогда мы пытаемся включить их в соответствующие ведомственные программы по рекультивации таких объектов. Самое важное — инвентаризировать все эти объекты, а затем принимать решение.

Источник: Министерство финансов России